Неточные совпадения
— Анна в это время была в
дальнем конце комнаты и остановилась там, что-то делая с гардиной
окна.
Казак мой был очень удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсем одетого; я ему, однако ж, не сказал причины. Полюбовавшись несколько времени из
окна на голубое небо, усеянное разорванными облачками, на
дальний берег Крыма, который тянется лиловой полосой и кончается утесом, на вершине коего белеется маячная башня, я отправился в крепость Фанагорию, чтоб узнать от коменданта о часе моего отъезда в Геленджик.
Мы провели с час, покуривая сигару и глядя в
окно на корабли, в том числе на наш, на
дальние горы; тешились мыслью, что мы в Африке.
В
окне приказчика потушили огонь, на востоке, из-за сарая, зажглось зарево поднимающегося месяца, зарницы всё светлее и светлее стали озарять заросший цветущий сад и разваливающийся дом, послышался
дальний гром, и треть неба задвинулась черною тучею.
Он лежал в одной из самых
дальних комнат, выходившей
окнами в сад.
Хозяйка начала свою отпустительную речь очень длинным пояснением гнусности мыслей и поступков Марьи Алексевны и сначала требовала, чтобы Павел Константиныч прогнал жену от себя; но он умолял, да и она сама сказала это больше для блезиру, чем для дела; наконец, резолюция вышла такая. что Павел Константиныч остается управляющим, квартира на улицу отнимается, и переводится он на задний двор с тем, чтобы жена его не смела и показываться в тех местах первого двора, на которые может упасть взгляд хозяйки, и обязана выходить на улицу не иначе, как воротами
дальними от хозяйкиных
окон.
После вечерней зари наступала совершенная тишина, вовсе не прерываемая шагами солдата, хрустевшими по снегу перед самым
окном, ни
дальними окликами часовых.
В
дальнем углу отворилось
окно, и раздались один за другим три громких удара, будто от проваливающейся железной крыши.
Я вскочил и подбежал к
окну. По стеклам струились дождевые капли, мелкий дождь с туманом заволакивал пустырь,
дальние дома едва виднелись неопределенной полосой, и весь свет казался затянутым этой густой слякотной мглою, в которую погрузился мой взрослый друг… Навсегда!
Когда дремота все гуще застилала его сознание, когда смутный шелест буков совсем стихал и он переставал уже различать и
дальний лай деревенских собак, и щелканье соловья за рекой, и меланхолическое позвякивание бубенчиков, подвязанных к пасшемуся на лугу жеребенку, — когда все отдельные звуки стушевывались и терялись, ему начинало казаться, что все они, слившись в одну стройную гармонию, тихо влетают в
окно и долго кружатся над его постелью, навевая неопределенные, но удивительно приятные грезы.
Она нервно переходила из одной комнаты в другую, осматривала в сотый раз, все ли готово, и с тупым выражением лица останавливалась у
окна, стараясь не глядеть в
дальний конец Студеной улицы.
Александр слушал с некоторым нетерпением и взглядывал по временам в
окно, на
дальнюю дорогу.
Перстень покосился на Иоанна. Царь лежал с сомкнутыми глазами; рот его был раскрыт, как у спящего. В то же время, как будто в лад словам своим, Перстень увидел в
окно, что дворцовая церковь и крыши ближних строений осветились
дальним заревом.
Ночные прогулки под зимними звездами, среди пустынных улиц города, очень обогащали меня. Я нарочно выбирал улицы подальше от центра: на центральных было много фонарей, меня могли заметить знакомые хозяев, тогда хозяева узнали бы, что я прогуливаю всенощные. Мешали пьяные, городовые и «гулящие» девицы; а на
дальних улицах можно было смотреть в
окна нижних этажей, если они не очень замерзли и не занавешены изнутри.
Мы должны из мира карет мордоре-фонсе перейти в мир, где заботятся о завтрашнем обеде, из Москвы переехать в
дальний губернский город, да и в нем не останавливаться на единственной мощеной улице, по которой иногда можно ездить и на которой живет аристократия, а удалиться в один из немощеных переулков, по которым почти никогда нельзя ни ходить, ни ездить, и там отыскать почерневший, перекосившийся домик о трех
окнах — домик уездного лекаря Круциферского, скромно стоящий между почерневшими и перекосившимися своими товарищами.
Николай Матвеич занимал
дальний конец этого флигеля, выходивший
окнами на восток, то есть к горам.
Молчали; и уже чувствовали, как немеют ноги от
дальнего пути. Справа от шоссе то ли сгустилась, то ли посерела тьма, обрисовав кучу домишек; и в одном
окне блестел яркий и острый, как гвоздь, огонь — один на всю необъятную темноту ночи. Колесников остановился и схватил Сашу за руку...
Ржавым криком кричал на луговой низине коростель; поздний опрокинутый месяц тающим серпочком лежал над
дальним лесом и заглядывал по ту сторону земли. Жарко было от долгой и быстрой ходьбы, и теплый, неподвижный воздух не давал прохлады — там в
окна он казался свежее. Колесников устало промолвил...
Пешеход даже часто останавливается здесь, перед
окнами Шульцевой залы, и иногда в темный вечер их столкнется здесь и двое и трое: тот — из Уфы, другой — из Киева, а третий — из
дальней Тюмени, и каждый, стоя здесь, на этом тротуаре, переживает хотя одну из тех минут, когда собственная душа его была младенчески чиста и раскрывалась для восприятия благого слова, как чашечка ландыша раскрывается зарею для принятия капли питающей росы.
Пока он ел и отдыхал, прошел час, драгоценный час; восток белел неприметно; и уже
дальние края туманных облаков начинали одеваться в утреннюю свою парчевую одежду, когда Юрий, обремененный ношею съестных припасов, собирался выдти из гостеприимной хаты; вдруг раздался на улице конский топот, и кто-то проскакал мимо
окон; Юрий побледнел, уронил мешок и значительно взглянул на остолбеневшую хозяйку… она подбежала к
окну, всплеснула руками, и простодушное загорелое лицо ее изобразило ужас.
Он постоял среди двора, прислушиваясь к шороху и гулу фабрики. В
дальнем углу светилось жёлтое пятно — огонь в
окне квартиры Серафима, пристроенной к стене конюшни. Артамонов пошёл на огонь, заглянул в
окно, — Зинаида в одной рубахе сидела у стола, пред лампой, что-то ковыряя иглой; когда он вошёл в комнату, она, не поднимая головы, спросила...
Мутные сумерки вползли в
окна и сгустились по
дальним углам…
Буланин не выходил из отделения. Он стоял у
окна, заделанного решеткой, и рассеянно, с стесненным сердцем глядел на огромное военное поле, едва покрытое скудной желтой травой, и на
дальнюю рощу, видневшуюся неясной полосой сквозь серую пелену августовского дождя. Вдруг кто-то закричал в дверях...
По левую сторону рекреационной залы тянулись
окна, полузаделанные решетками, а по правую стеклянные двери, ведущие в классы; простенки между дверьми и
окнами были заняты раскрашенными картинами из отечественной истории и рисунками разных зверей, а в
дальнем углу лампада теплилась перед огромным образом св.
— Бог подаст, много вас здесь шляндает… ступай-ка, ступай… — сказала она грубо и без
дальних рассуждений захлопнула
окно.
Я не могу сказать, отчего они пели: перержавевшие ли петли были тому виною или сам механик, делавший их, скрыл в них какой-нибудь секрет, — но замечательно то, что каждая дверь имела свой особенный голос: дверь, ведущая в спальню, пела самым тоненьким дискантом; дверь в столовую хрипела басом; но та, которая была в сенях, издавала какой-то странный дребезжащий и вместе стонущий звук, так что, вслушиваясь в него, очень ясно наконец слышалось: «батюшки, я зябну!» Я знаю, что многим очень не нравится этот звук; но я его очень люблю, и если мне случится иногда здесь услышать скрып дверей, тогда мне вдруг так и запахнет деревнею, низенькой комнаткой, озаренной свечкой в старинном подсвечнике, ужином, уже стоящим на столе, майскою темною ночью, глядящею из сада, сквозь растворенное
окно, на стол, уставленный приборами, соловьем, обдающим сад, дом и
дальнюю реку своими раскатами, страхом и шорохом ветвей… и Боже, какая длинная навевается мне тогда вереница воспоминаний!
«Тик-ток, тик-ток… — лениво стучал сторож. — Тик-ток…» В большое старое
окно виден сад,
дальние кусты густо цветущей сирени, сонной и вялой от холода; и туман, белый, густой, тихо подплывает к сирени, хочет закрыть ее. На
дальних деревьях кричат сонные грачи.
Надина кокетливо ему улыбнулась и встала у него за стулом. Лидия Николаевна села на
дальний стул; я не вышел из гостиной, а встал у косяка, так что видел Лидию Николаевну, а она меня нет. Курдюмов запел: «Зачем сидишь ты до полночи у растворенного
окна!» Он действительно имел довольно сильный и приятный баритон, хорошую методу и некоторую страстность, но в то же время в его пении недоставало ощутительно того, чего так много было в игре Леонида, — задушевности!
Через два дня трудного пути мы уже забыли о резиденции. Ее «господская въезжая», ковры, цветы и зеркала, ее фонари, большие освещенные
окна и музыка, будуар-канцелярия заседателя, управляющего «целым государством», все это утонуло, затянутое однообразием новых впечатлений, как тонет
дальний островок в туманном океане…
Комната со столом освещалась большим венецианским
окном, в которое, точно на картине, виднелось серое небо с тяжелыми желтоватыми облаками и
дальний берег Лены.
Он повел в
дальний конец узенького корридора и отворил дверь маленькой полутемной комнаты, выходившей одним
окном куда-то в стену. Первая комната была светлая, а в
окно можно было любоваться садиком. Половецкий посмотрел на о. келаря, но тот молчал.
Вскоре русские офицеры отправились целой гурьбой на набережную, где среди большого темного сада сияло своими освещенными
окнами большое здание лучшего отеля в Гонолулу. Высокий горбоносый француз, хозяин гостиницы, один из тех прошедших огонь и воду и перепробовавших всякие профессии авантюристов, которых можно встретить в самых
дальних уголках света, любезно приветствуя тороватых моряков, ввел их в большую, ярко освещенную общую залу и просил занять большой стол.
Молодежь Ростовых сидит на диване в темной комнате, в
окна падает на пол серебряный свет месяца. Все разговаривают шепотом, охваченные светлым, таинственным настроением. Вспоминают впечатления самого
дальнего прошлого, где сновидения сливаются с действительностью, — и тихо смеются, радуясь чему-то.
И тут, среди неопределенной, запутанной свободной красоты, перед самым моим
окном, глупо, фокусно торчала белая палка набережной, липки с подпорками и зеленые лавочки — бедные, пошлые людские произведения, не утонувшие так, как
дальние дачи и развалины, в общей гармонии красоты, а, напротив, грубо противоречащие ей.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в
окно и пошел к двери. Вдруг — послышался странный звук
дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.